Обновленный Талибан. Как он будет бороться с диктатурами и коррупцией
[08:30 05 июля 2021 года ]
Нынешний кабульский режим полностью зависит от Америки. Что же ждет этот режим, да и весь Афганистан теперь, когда волшебники улетают на своих зеленых вертолетах?
Но если Америка в чем-то и виновата, то лишь в соблазнении малых сих: как в принципе (и на что?) можно было потратить в стране, стоящей на племенном уровне развития, $137 млрд на проекты по восстановлению? Неудивительно, что комментаторы сравнивают эту цифру с затратами на “План Маршалла”. На восстановление 16 европейских стран было потрачено $103 млрд в нынешних ценах, а результаты разительно отличаются. Впрочем, более половины средств — $86 млрд — ушло на создание Афганской национальной армии, полиции и других сил безопасности. Остальное съели государственный аппарат, инфраструктура, экономическая и гуманитарная помощь и борьба с наркотиками.
Страна без экономики
Можно, конечно, предположить, что всего этого раньше практически не было, поэтому и пришлось создавать государство с нуля. Но в 2017 г. американская контрольная организация, ответственная за восстановление Афганистана, заявила, что с 2006 по 2017 гг. $15,5 млрд были потеряны из-за мошенничества, растрат и злоупотреблений. В организации также отметили, что американские деньги преимущественно приводили к обострению конфликтов, коррупции и… усиливали поддержку талибов, к 2006 г. укрепивших свои позиции в южных провинциях Забул, Кандагар и Гильменд.
С 2002 г. было потрачено около $9 млрд только на борьбу с производством наркотиков. При этом, по данным ООН, к 2017-му общая площадь посевов опиумного мака достигла исторического максимума. Расходы на гражданские сектора также были малоэффективными — так, Минсельхоз США потратил $34 млн на проект по выращиванию сои, провалившийся полностью.
Между тем в страну возвращались миллионы беженцев, которым было нечего есть, в то время как коррумпированные чиновники купались в роскоши. Вскоре афганцы начали предсказуемо винить в происходящем американцев, а в самой Америке выросло лобби перманентного сохранения статус-кво, не дававшее ни Бараку Обаме, ни пришедшему ему на смену Дональду Трампу закончить войну: ведь иначе, полагали многие, придут к власти джихадисты (которых, напомним, первые два-три года днем с огнем было не найти) — и уровень террористической угрозы вновь сильно возрастет.
Но чем быстрее росли расходы на “реконструкцию”, тем сильнее становились талибы, прямо-таки возрождаясь из пепла, в частности, благодаря благосклонности пакистанских военных и политиков в провинции Вазиристан, где Талибан создал огромную базу для походов в Афганистан.
Забавно, что в 2004 г. Джордж Буш-младший присвоил Пакистану статус основного союзника вне НАТО, а в 2012-м то же самое сделал Барак Обама в отношении Афганистана (Обаме удалось временно добиться некоторых успехов, кратно увеличив контингент). Сложилась абсурдная ситуация, в которой один союзник США подрывал стабильность в другом союзнике США — и все это за деньги Джона и Дэйзи, которым пришлось больше работать, чтобы справляться с долгами после финансового кризиса 2008 г. Всего, по разным оценкам, на афганское “предприятие” было потрачено от $800 млрд до $2 трлн (”как тебе такое, Илон Маск?”).
Примечательно, что гигантские расходы на создание афганской армии не смогли решить даже проблему контроля над оружием, часть которого неизменно попадала в руки талибов. Дисциплина солдат правительственных вооруженных сил как вчера, так и сегодня оценивается крайне низко. Так, специальный генеральный инспектор Америки по восстановлению Афганистана Джон Сопко заявлял, что афганская армия — это катастрофа. По подсчетам Пентагона, афганским вооруженным силам требуется 370 тыс. человек, на содержание которых необходим бюджет в три раза больше, чем все внутренние доходы афганского правительства.
Иными словами, Исламская республика — и как вообще Вашингтон допустил подобное название? — страна без экономики, в 2014 г. ее доходы составили жалкие $2,8 млрд и, несмотря на накачивание дотациями, она практически не увеличивается, демонстрируя 1,5-2,5% рост. Кабульский режим — президентская республика, ныне ведомая соплеменником Наджибуллы, выросшим в США пуштунским аристократом Ашрафом Гани, — полностью зависит от Америки. Что же будет с этим режимом, да и всем Афганистаном теперь, когда волшебники улетают на своих зеленых вертолетах?
“Украина Центральной Азии”
Геополитически Афганистан — это такая “Украина Центральной Азии”, которую не обойти, не объехать; один из древнейших мировых транзитных коридоров. На севере он граничит с Туркменией, Узбекистаном и родственном огромной части собственного населения Таджикистаном, что делает страну идеальной базой для атак “Исламского государства” (ИГИЛ) — при условии толерантности Талибана — на светские режимы этих стран. Впрочем, и сами талибы имеют неплохие возможности для проекции силы на центральноазиатских соседей. Так, немало шуму наделал опубликованный 5 июня в “Твиттере” призыв представителя Талибана Забехулло Муджохида к Душанбе и Бишкеку придерживаться мирного диалога. Имея в виду пограничный конфликт между Таджикистаном и Кыргызстаном 28-29 апреля, Муджохид написал: “Исламский Эмират (так называют себя талибы — “ДС”) призывает две исламские и братские страны при решении своих проблем придерживаться только мирного диалога”.
Альянсы с ИГ для Талибана были ситуативными, идеологически же движения весьма далеки. Тем не менее талибы могут представлять угрозу для соседних режимов — причем не только центральноазиатских, но и пакистанского. Дело в том, что Талибан последовательно занимает нишу “социалистической партии с исламским лицом”: он выступает и против пакистанской коррупции, и против диктатуры в Таджикистане, и не стесняется призывать к исламскому интернационализму, при случае выражая поддержку братьям по вере. Как это было с признанием правоты Азербайджана в недавнем Карабахском конфликте — причем со ссылкой на позицию ООН. В целом налицо стремление стать если не однозначно респектабельной, то не столь одиозной силой в глазах мировой общественности.
Эта смена имиджа наряду с былыми заслугами вынудит Ашхабад, Ташкент и Душанбе усиливать свои связи с одним из региональных центров силы — Пекином или Москвой, или же глобальным игроком — США. Чей многолетний специальный представитель по вопросам урегулирования в Афганистане Залмай Халилзад, кстати, недавно посетил столицу Казахстана с зондирующей миссией и разговором о восстановлении отношений в сфере безопасности.
На западе Афганистан граничит с Ираном, что не позволяет США совсем уж забросить Кабул, также вынуждает Иерусалим держать афганскую проблему в поле зрения, а Пекин — использовать будущий вакуум в целях обеспечения своих логистических проектов. Более того, Пакистан, от которого зависят талибы и с которым Афганистан граничит на юге и востоке, — сам превратился в клиентское государство Китая. Строители “Одного пояса и одного пути” посулили нынешнему руководству этой страны избавление от нищеты, поэтому их влияние на Афганистан теперь быстро возрастет.
Но дойдет ли дело до ввода китайских войск? Ведь Афганистан граничит с Китаем в уязвимом для Пекина Синьцзяне. Китайцы обычно охраняют свои инфраструктурные объекты, поэтому если затухшие было конфликты получат новое дыхание, то появление китайских военных в стране неизбежно. Другое дело, что Китаю правительство мусульманских фундаменталистов без надобности. Как и еще одной соседке — Индии, граничащей с Афганистаном в Кашмире.
Вопросы и сценарии
Отсюда и вопросы: как долго продержится правительство Гани, кто станет (если станет) его новым патроном, и будет ли за этих условно умеренных Пекин ссориться с Исламабадом, и станет ли Исламабад перечить Пекину? Насколько в реальности договороспособен Талибан, останется ли у США влияние на него через Катар, или он перейдет под непрямое влияние через Пакистан? Вызовет ли возвращение Талибана к власти новые этнические конфликты между пуштунами и таджиками?
По-видимому, ситуация будет развиваться стихийно и компромиссы будут найдены где-то посередине — китайцы предпочитают иметь дело с легитимными властями, расширять социальную базу свившего себе гнезда на границах с постсоветскими странами “Исламского государства” в здравом уме не станет никто. Вместе с тем талибам предстоит доказать, что они в первую очередь “национально-освободительное движение” и не стремятся к выстраиванию регионального или мирового исламского халифата. Собственно, этого за ними не замечалось, с тех пор как бин Ладен втянул афганцев в свои авантюры. Россия же, при всех своих шашнях с талибами в последние годы, по известным причинам им чужда.
Поэтому наиболее вероятными стоит считать такие сценарии, как массовую волну миграции тех, кто не намерен вновь жить при шариате, параллельно с вялой войной между племенными союзами, которую китайцы попытаются урегулировать руками Пакистана. При этом возрастание роли Пакистана будет стимулировать и Индию предпринимать некие шаги по сдерживанию этого влияния, по крайней мере в пограничных регионах.
США, в общем-то, решили для себя проблему в бухгалтерской книге и задачу по культурной антропологии (именно ее преподавал Ашраф Гани в американских университетах), состоящую в возможности транзита общества в лучшем случае раннефеодального типа в пакете с тоталитарной религией к демократии западного образца. Ответ негативный, но при этом есть успешный пример Монголии, бодро развивающей демократию и капитализм при отсутствии религиозного фанатизма и американских военных баз.
Способен ли Талибан, будучи преимущественно низовым движением, стабилизировать Афганистан, пусть и с некоей внешней помощью, учел ли он свои ошибки двадцатилетней давности, согласятся ли талибы с более широким представительством? Историческое мышление отвечает на все эти вопросы “нет”, но все же мы живем в эпоху развитых социальных коммуникаций, да и от американцев в стране немало останется, так что какие-то варианты возможны.
С гуманной точки зрения США за эти месяцы нужно обеспечить вывоз находящихся в опасности афганских сотрудников, а прагматически — поставить афганский кирпич в архитектуру общей стратегии противостояния наркомафии, террористическим организациям и китайскому влиянию. Это, по-видимому, сегодня и делается, а кроме того, афганский опыт “реконструкции” явно методически учтен Вашингтоном в подходах к украинскому вопросу, что и демонстрирует Киеву Джо Байден, выступавший за вывод войск из Афганистана с первых месяцев в должности вице-президента при Обаме. Вопрос, куда теперь отправятся эти войска — на Ближний Восток или на восточный фланг НАТО? Афганская история, в любом случае, подходит к концу.
Максим МИХАЙЛЕНКО
